Тавтологической рифмой называется такая, в которой рифмуются два слова, одинаковые по произношению, но имеющие разное значение. Примеры, для ясности, приводим в полных стихах:
А что же делает супругаОдна в отсутствии супруга?
Будет вам по калачу…А не то поколочу.
В год за три щелчка тебе по лбу…Есть же давай мне вареную полбу.
И током слезы точит.А старший брат свой нож берет,Присвистывая, точит.
Вот на берег вышли гости.Царь Салтан зовет их в гости.
Хоть убей, следа не видно…В поле бес нас водит, видно.
Защитник вольности и правВ сем случае совсем не прав.
Можно напомнить еще стихотворные шутки Пушкина на глубокие рифмы: «Дева, ног не топырь…» и т. п.
5
Остается сказать о бедных рифмах у Пушкина.
Несомненно, у него есть ряд рифм, где звуки согласованы только начиная с ударной гласной, причем иногда самое сходство этих ударных гласных лишь приблизительное. Можно найти у Пушкина и просто слабые рифмы, и не только в лицейских стихах: одни – стороны, ныне – именины, китайца – американца и т. д., но и в «Онегине»: героиней – Дельфиной, и т. п. Но все это будут единичные исключения.
Как правило, можно установить следующее. В тех случаях, когда Пушкин, по внешности, довольствовался «бедным» созвучием, не искал согласования доударных звуков, это было обусловлено тем, что доударные звуки рифмующихся слов подчинялись звуковому строю того стиха, в который они входили. Такова, например, «бедная» рифма: суровый – подковой; но звуковое строение этих двух слов легко объясняется, если взять полностью стихи с этими рифмами:
Скакать верхом в степи суровой…Но конь притуплённой подковой.
Несколько аналогичных примеров приведено раньше и дальше[6].
Это обстоятельство весьма затрудняет цифровые подсчеты числа рифм у Пушкина, где доударные звуки во внимание приняты. В ряде рифм, где формально нет согласования доударных звуков, в действительности эти звуки играют огромную роль в евфонии стиха.
Возьмем пример, стихотворение: «Зима. Что делать нам в деревне…» В нем 46 стихов, не считая последнего, оставленного без рифмы, т. е. 23 пары рифм.
Из них поглощающих 3: встречаю – чаю, речи – встречи, розе – морозе. Сюда же можно было бы отнести рифму, яд – скользят, но мы рассматриваем ее далее.
Поглощающих с перестановкой 1: крыльцо – лицо.
Просто глубоких 2: закрываю – вырываю, слова – права. Предыдущую рифму: крыльцо – лицо, конечно, можно также рассматривать и как просто глубокую.
С точной опорной согласной 5: метель – постель, коня – дня, шевеля – короля, уголка – возка, сторона – полна.
С приблизительной опорной согласной 1: спор – разговор.
С согласованием опорной согласной и начальной 2: взоры – разговоры, за нами – глазами.
С согласованием начальных согласных 1: скуки яд – скользят.
Всего рифм, где согласованы доударные звуки, 15; где они не согласованы – 8. Однако рассмотрим эти последние:
В рифме: до обеда – соседа, явная аналогия в построении рифмующихся слов. То же в рифме: воет – ноет, но она объясняется еще звуковым строением стихов:
Куда как весело! Вот вечер; вьюга воет.Свеча темно горит; стесняясь сердце ноет.
То же рифма: поздней уж порой – являемся домой. То же рифма: прислужницею странной – холодный и туманный. То же рифма:
…о сахарном заводе.Хозяйка хмурится в подобие погоде.
То же рифма: идет в уединенье – печальное селенье. Наконец, рифма: и песни вечерком – и шепот за столом, дает аналогичное построение двух выражений.
Принимая во внимание такие оговорки, должно признать, что все формальные подсчеты дадут цифры ниже действительных.
Однако, чтобы избежать всяких субъективных толкований, лучше при подсчете рифм, где приняты во внимание доударные звуки, считать за таковые только следующие типы: 1) поглощающие с опорной согласной; 2) поглощающие с перестановкой и с разрывом; 3) глубокие; 4) с опорным звуком точным; 5) с опорным звуком приблизительным; 6) с согласованием опорного звука и начального; 7) с согласованием начальных звуков; 8) мужские с ударением на йотированный звук (таких немного).
Составленные по этой программе статистические таблицы дали следующие результаты:
В III главе «Онегина», из 92 пар рифм, с согласованием доударных звуков 68, т. е. 73 %.
В IV главе «Онегина», из 312+3 (имеются в виду тройные рифмы в «Письме Татьяны»), с согласованием рифм 171, т. е. 54 %.
В «Цыганах», из 244+27, с согласованием рифм 139, т. е. 51 %.
В «Прозерпине», из 43, с согласованием рифм 27, т. е. 63 %.
В стихотворении «Зима. Что делать нам в деревне…», из 23, с согласованием рифм 15, т. е. больше 65 %.
В стихотворении «К Овидию», из 52, с согласованием рифм 27, т. е. почти 54 %.
Разумеется, этих подсчетов далеко не достаточно. Не и они уже позволяют утверждать, что у Пушкина в большинстве рифм так или иначе доударные звуки согласованы.
Следовательно, так называемая «классическая» рифма не есть пушкинская рифма. Утверждение, что поэты XIX века на опорный звук обращали внимания мало – неверно: опровержение – Пушкин. Господствующие определения рифмы должны быть изменены, если желательно, чтобы они соответствовали рифмам Пушкина. И наши футуристы в своей реформе рифмы, – может быть, не подозревая того, – возобновляли традиции Пушкина.
1924Сноски
1
Предлагаемая статья была прочитана мною, как доклад, в «Кабинете поэтики Литературно-художественного института» и в Пушкинской секции Академии Художественных наук. Моими оппонентами было сделано мне немало ценных указаний. Среди них я особенно должен отметить замечания Mux. Абр. Гершензона (младшего, студента Л.-X. института). Так как М. А. Гершензон, при исследовании рифм Пушкина, стоит на совершенно иной, нежели я, точке зрения (притом очень интересной), то я не могу привести здесь его возражений полностью: это значило бы написать другую статью. Но в тех случаях, когда замечания М. А. Гершензона сводились к поправкам и дополнениям моих положений, я привожу далее эти замечания в подстрочных примечаниях. В. Б.
2
М. А. Гершензон выставил положение, что нельзя рассматривать евфонию (звуковое строение) рифм у Пушкина вне общего эвфонического (звукового) строения всего стиха или даже ряда стихов. До известной степени это верно, в том смысле, что у Пушкина рифмующееся слово определенно подчиняется общей евфонии стиха. Думаю, однако, что представляет самостоятельный интерес – установить, как, несмотря на то, рифмы Пушкина, взятые сами по себе, имеют определенную тенденцию к согласованию доударных звуков. На зависимость же рифмы от общей евфонии стиха указано в самом тексте статьи. Между прочим, изолирование рифм от этой общей евфонии только уменьшает число доказательств, которые можно было бы привести в защиту основного тезиса статьи.
3
М. А. Гершензон, выставляя положение, что звуки рифмы являются, с одной стороны, итогом звукового строения данного стиха, с другой – подготовкой звукового строя следующего стиха, указал на любопытное явление: эти вставные звуки часто являются именно теми, которые получают преобладание в следующем стихе. Пример:
России бранная царица,Воспомни прежние права!Померкни, солнце Австерлица,Пылай, великая Москва!
Опорная согласная р (царица) отделена в рифме (Австерлица) звуком л, который получает преобладание в следующем стихе. Таких примеров немало.
4
М. А. Гершензон указал, что у Пушкина нередко опорные и вообще доударные звуки одной рифмы систематически распределяются по нескольким словам в рифмующемся стихе. Примеры:
И жало мудрое змеиВ уста замершие мои.
Я знаю сам свои пороки,Не нужны мне, поверь, уроки.
Ты сам, дивись, Назон, дивись судьбе превратной,Ты, с юных лет презрев волненья жизни ратной.
Другие примеры: с бою – буйной головою, бани – бархатные ткани, суровый – странность рифмы новой, оставил – места сии прославил, трон – терпит он, и т. д.
